Аристотель мне друг. Но я - за Платона.

[Tate]

Сочинение Аристотеля «Об искусстве поэзии» (чаще называемое просто «Поэтикой») обобщило всё, что было сказано о теории искусства до Аристотеля, при этом выдвинув его собственные мысли и доводы.
Теория Аристотеля основана не только на его собственных наблюдениях и изучении произведений художественной литературы, но и на исследовании сочинений по теории литературы его предшественников и современников. Но ни одна из этих работ не сохранилась, поэтому «Поэтика» Аристотеля остается для нас единственным памятником классической эпохи Греции, посвященной систематическому изложению вопросов теории поэзии. Правда, «Поэтика» дошла до нас не целиком, сохранилась только первая часть этого труда, в которой Аристотель излагает теорию трагедии. Но и тот текст, который дошел до наших дней явно страдает пропусками и очевидными искажениями (что, в общем, неудивительно, так как «Поэтика» была написана 24 века назад) .

Приступая к разговору о «Поэтике», нам необходима некоторая информация из биографии автора этого трактата.
Аристотель родился в 384г. до н.э. в греческом городе
Стагире. Аристотель в самом раннем возрасте (в 17лет ) вошел в школу Платона. В Платоновской Академии Аристотель получает важнейшие основы знаний, пользуясь которыми, он впоследствии открывает напротив Платоновой свою собственную школу, и становится завзятым противником своего учителя. Центральная идея философии Платона перешла к Аристотелю почти целиком. Ни Платон, ни Аристотель не мыслит вещей без их идей, или эйдосов. Но Сочинение «Поэтика» было написано в последние годы жизни Аристотеля (336-322 гг. до н.э.).

Нам необходимо также знать, что собственно понимает Аристотель под словом «поэтика», которое в наше время получило значение науки о словесном художественном творчестве. В древнегреческом языке это слово обозначало само словесное, литературное творчество (поэзию), то есть искусство поэзии, а не науку о нем. Следует помнить и о том, что сам Аристотель никогда не назвал бы своё произведение исследованием искусства, так для него понятие «искусство» было очень широко. Искусством Аристотель называл не только архитектуру, живопись или музыку, но и медицину, математику и т.д.

Все же Аристотель, по-своему следуя Платону, вводит в «Поэтике» чрезвычайно важный принцип, выделяющий так называемые изящные искусства. Это «мимесис»—подражание, воспроизведение. «Подражательные искусства», по Аристотелю, являются «творчеством, следующим истинному разуму». Автор произведения волен быть оригинальным, отличным от других. Эта оригинальность становится законом подражательного искусства. По Аристотелю, подражательное искусство говорит « не о действительно случившемся, а о том, что могло бы случиться». Следовательно, подражательные искусства используют субъективные представления людей для изображения возможного, а уже на фоне этой возможности автор рисует вещи реальные и нереальные. Причем, то что он рисует должно отличаться определенными яркими качествами, вызывающими соответствующее к себе отношение («...все подражатели подражают действующим лицам, последние же необходимо бывают или хорошими, или дурными (ибо характер почти всегда следует только этому, так как по отношению к характеру все различаются или порочностью, или добродетелью)...). Но тем не менее, поэзия намного философичнее, серьезнее других «искусств», так как рассматривает вероятный ход событий.

Главным предметом исследования трактата «Поэтика» является подражательное искусство трагедии. Трагедия, по Аристотелю, есть «подражание (воспроизведение) действия серьезного, законченного». Но это подражание «действию и жизни, счастью и злосчастью». Действующие лица введены в трагедию, по мысли Аристотеля, затем, чтобы изобразить какое-нибудь действие, а не качество или характер («без действия не могла бы существовать трагедия, а без характеров могла бы»). Эпос отличается от трагедии немногим: простым размером и объемом (эпос не ограничен временем, а трагедия, по Аристотелю, почти всегда описывает события одного дня). Первой по необходимости частью трагедии Аристотель называет декорации. На втором месте по важности стоит музыкальная композиция («то, что имеет очевидное для всех значение»). И лишь на третье место Аристотель ставит словесное выражение («самое сочетание слов»). Аристотель считает, что для зрителя имеют куда большее значение декорации и само действие, чем то, что и как говорят актеры. По мнению Аристотеля, такой объем трагедии оптимален, «внутри которого, при непрерывном следовании событий по вероятности или необходимости, может произойти перемена от несчастья к счастью» или наоборот. Трагедия подражает действию тем, что вызывает у зрителя либо сострадание, либо страх. А наибольшее сострадание, по мнению Аристотеля, вызывает такой герой, который «не отличается особенной добродетелью и справедливостью и впадает в несчастье не по своей негодности и порочности, но по какой-нибудь ошибке..». Аристотель считал, что для достижения максимального эффекта сюжет должен отражать переход человека от счастья к несчастью, а не наоборот. Таким образом зритель сможет испытать наибольший страх или (и) сострадание. Мало того, поэт должен изобразить героев сражающимися против своих друзей или родственников. Кроме этого, характеры героев должны быть благородными («в речи или действии обнаруживать какое-либо направление воли»), подходящими («не подходит женщине быть мужественной или грозной»), правдоподобными и последовательными. И соблюдая все эти законы, автор должен добиться легкой запоминаемости своего сюжета. Самые важные действия в трагедии, по Аристотелю,--перипетии («перемены событий к противоположному») и узнавания («переходы от незнания к знанию»). Узнавание может происходить посредством внешних признаков (по рубцам, по звездам, и т.д.), узнавание бывает «придуманным», то есть необъясненным (подобное узнавание Аристотель осуждает, считая его недостатком фантазии автора), существует также узнавание воспоминания (когда герой при воспоминании о чем-то испытывает сильное волнение, по которому окружающие догадываются о его тайне) и последний вид узнавания—узнавание умозаключений (такое узнавание может быть ложным). Лучшим же, по мнению Аристотеля, является то узнавание, которое вытекает из самого действия, из перипетий, так как «изумление публики возникает благодаря естественному ходу событий» (единство действия). Аристотель также выделяет две части в трагедии: завязку («ту часть, которая простирается от начала до момента, являющегося пределом, с которого наступает переход к счастью (или несчастью)») и развязку («от начала этого перехода до конца») . Аристотель выделяет четыре вида трагедии: сплетенная (всё действие основано на перипетии и узнавании), трагедия страданий, трагедия характеров (правда, совершенно неясно, как соотнести «трагедию характеров» с вышеупомянутом заявлением о том, что в трагедии вообще необязательно присутствие характера) и трагедия чудесного. Много внимания уделяет Аристотель и вопросу о словесной форме трагедии. Речь трагедии должна быть украшена искусными индивидуальными метафорами. Но текст должен быть понятным зрителю, поэтому наряду с метафорами поэт должен использовать и обычные слова. Трагедия должна быть написана ямбом, так как этот ритм наиболее близок к разговорному языку. Ясность, по мнению Аристотеля, является неотъемлемой частью любой хорошей трагедии.

Кроме того, в трактате «Поэтика» рассматривается вопрос о сущности красоты совершенно в другом свете, чем у предшественников Аристотеля. У последних (к ним можно отнести Сократа и Платона) представление о красоте сливалось с понятием добра. Аристотель же отталкивается от этического понимания красоты и видит прекрасное в самой форме. Можно было бы обвинить Аристотеля в излишнем идеализме и сказать, что для него важна только форма без содержания. Но внимательно изучив «Поэтику», мы видим, что это не так. Аристотель не отождествляет подражание с копированием, наоборот, в искусстве должно быть и обобщение и художественный вымысел. Искусство должно помогать человеку лучше понять жизнь. Он бросает укор тем произведениям, в которых видит «невозможное, или нелогичное, или вредное для нравственности, или заключающее в себе противоречия, или идущее в разрез с правилами искусства». Аристотель считал, что суть трагедии состоит в очищении через страх и сострадание (катарсис). Но особого места в «Поэтике» для изучения сущности этой идеи он не выделил.

Несмотря на то, что основные идеи «Поэтики» не так уж легко определить в путанной системе изложения Аристотеля, они чрезвычайно ценны для нас. В трактате нашли своё отражение основные литературно-теоретические принципы классицизма. Аристотель уже в IV веке до н.э. осознал необходимость напряженного конфликта в драматическом произведении, подчеркнул идейность трагедии, рассмотрел принципы построения сюжета. Его трактат выразил в полной мере основы теории искусства античного мира. И хотя многие века идут споры по поводу многих вопросов «Поэтики», основные идеи этого трактата, конечно, неоспоримы.

(с) Электронная гуманитарная библиотека

@темы: Чего расскажу (покажу)!, Интересно-то как...

Comments

Аристотель мне друг. Но я - за Платона.

Tate

[Tate]

Nairavel,
Он бросает укор тем произведениям, в которых видит «невозможное, или нелогичное, или вредное для нравственности, или заключающее в себе противоречия, или идущее в разрез с правилами искусства». - вот так, одним махом, кучу гениев - в мусор.

вот так, одним махом, кучу гениев - в мусор.

Tate, ага. Вот они - великие люди: масштабы их простым смертным недоступны. Хотя бы в плане скромности

[Tate]

Nairavel,
насчет скромности. Есть у меня нехорошее подозрение, что Аристотель в глубине души считал творческий мимесис уделом простых смертных других, а вот своим...

Tate хм, возможно)))
Хотя, честно говоря, не только Аристотель - они все (те, о ком спустя тысячелетия помнят) - всегда делили мир на то, что есть "удел простых смертных" и "мое великое дело". Причем на основе чего делили - на основе чего только не делили.

[Tate]

Nairavel,
а например? )

а например?

Пример можно найти у любого мыслителя - почти каждый имел идею всей жизни и считал ее самой важной, и, главное - доступной лишь избранным, что и отличало их от простых смертных. Но говорилось об этом явно или же просто имелось в виду - зависело от конкретного мыслителя, от его скромности в немалой степени.
Если поблизости от Аристотеля пример - Сократ иронизировал и произносил речи, не указывая напрямую, однако видно невооруженным глазом, что он считал низшей расой любого, кто претендовал на мудрость - в любой сфере деятельности. Так он и о себе говорил, однако со своими беседами неизменно вел к тому, что его собеседник окажется ниже плинтуса. И только тот, кто сумел "оценить шутку", увидеть не обиду а высокий смысл в таких беседах, тот переходил в разряд людей достойных и не пустых))
Рене Декарт - если взять отношение к любви, что высшая форма это любовь к Богу и душа мыслящая чиста и способна на такую любовь, а поскольку он сам мыслил (в высоком смысле этого слова) - значит имел отношение к такой любви, как источнику высших радостей и явлению, искореняющему в человеке низкие желания. В отличие от всех остальных, кто подвержен страстям, кто не мыслит и морально разлагается (а это чуть менее чем все). Его высказывания недвусмысленно на такую мысль наводят.
Считал себя чистым, а животных мучил, злодей. Не люблю его
Такие заносы можно найти у любого мыслителя, если поподробнее знакомиться.
То есть, великого клинило на чем то своем, и он рано или поздно приходил к тому, что его собственная концепция самая настоящая, а он - как открывший ее - ближе всех к истине. А остальные - это либо простые смертные (те, кому не интересно или те, кто имел другую точку зрения) либо "ученики и последователи" - несмышленыши, но идущие в верном направлении. И мало у кого попадалось отношение к людям спокойное и ровное, без деления на "свой-чужой". Хотя, может мне попадались только челы с такой особенностью.
На самом деле любой человек, а тем более ученый, склонен считать свое мнение самым истинным и значимым. Едва ли физик докажет лирику, что теория Максвелла более значима, чем Евгений Онегин. Но философия-то из всех областей знания имеет наибольший размах, наверное поэтому тут качества личности, а главное, свои внутренние убеждения проявляют себя столь масштабно.

К вопросу о скромности тоже - даже если человек отрицапл свою значимость, мудрость, и тп - все равно своими речами или трудами давал понять всем остальным, кто они и где находятся относительно него. Хотя, может это у меня паранойя развилась в процессе))))

[Tate]

своими речами или трудами давал понять всем остальным, кто они и где находятся относительно него - вот-вот! И не такой уж это плохой вариант. Хуже, когда такие претензии возникают у ничтожеств.

И не такой уж это плохой вариант. Хуже, когда такие претензии возникают у ничтожеств.

Хм, а может - в этом кроется одно из отличий мудреца от дурака? Надо подумать на досуге)))

Плохо, когда у людей низких возникают такие претензии - согласная полностью. Человек знающий может просто тешить свое ЧВС, размышляя о своем превосходстве, да посмеиваться в бороду, а вот тот, кто познанием себя не утруждал, рискует превратиться в воинствующее невежество - что уже опасно для окружающих и вообще для мира.

[Tate]

Nairavel,
один мой друг говорит "Если я знаю, что он - дурак, мне этого достаточно. Зачем что-то доказывать?" )))

один мой друг говорит "Если я знаю, что он - дурак, мне этого достаточно. Зачем что-то доказывать?"

Не, я не могу так сразу рубить с плеча. Боюсь кого-то назвать дураком, а он вдруг окажется мудрее меня - тогда будет конфуз. Вообще стараюсь не вешать ярлыки, скорее так "приятно общаться - не приятно общаться". А это уже скорее от меня зависит, чем от человека.

[Tate]

Nairavel,
так никто ярлыков не вешает. Мнение никогда не поздно поменять, тем более, что о нем и до того никто не знал ).

Мнение никогда не поздно поменять, тем более, что о нем и до того никто не знал ).

Эт точно)))) Кстати, забавно менять мнение, когда окружающие оказываются застигнуты врасплох. Они ж еще не знают, что твоя точка зрения сменилась на противоположную - и ооочень удивляются. У меня такое пару раз было.

[Tate]

Nairavel,
а например? )
нет, правда интересно ).

Tate Нуу.. довольно значительную часть жизни я считала, что аниме это г**но и сборник комплексов японской нации, дикий и неадекватный стиль анимации и тп. И все об этом знали. А потом я прониклась и подсела))) И стала с удовольствием смотреть, рисовать и тп. Долго не знала, как признаться окружающим, потом, конечно, удивила - когда кому-то рассказывала про особенности и нюансы стиля.

[Tate]

Nairavel,
а, Вы об этом...Кстати, только что автоматически хотела написать "ты" - перейдем? *протягивает бокал* ))

Тут согласна. Когда я вдруг перестала себя гнобить и начала утверждать. что хорошо выгляжу, подруги офигели

[Tate]

А еще начала играть в "Героев". Тут офигели все окружающие.

[Tate]

Просто, Я+ комп = война миров

Tate

Кстати, только что автоматически хотела написать "ты" - перейдем? *протягивает бокал* ))

Когда я вдруг перестала себя гнобить и начала утверждать. что хорошо выгляжу, подруги офигели

Аналогично))

[Tate]

Nairavel,
так объединимся же в целях дальнейшего офигевания от нас!!

Tate Ага!