19.09.2007 в 01:06
Пишет line-M4:сказание о трёх монахах
это насчёт слёз… кстати… как писал один наш городской бедняга-драматург в начале аж 18-го века – «к стате»
(приведено в романе А. Эртеля «Гарденины»; пересказываю)
читать дальшеЖили-были три монаха: отец Лука, отец Федосей, отец Фома. Некий человек прослышал об их святой жизни и захотел сам их повидать. Он отправился туда, где они жили, в горы; и вот видит – впереди вверх по дороге ковыляет отец Лука с огромной вязанкой хвороста, согнулся под ней чуть не до земли. Понял тот человек, что перед ним один из прославленных святых старцев, и решил его испытать: разбежался и прыгнул на него сзади. Упал старец на четвереньки, уронил вязанку, она рассыпалась. Отец Лука молча поднялся, поклонился незнакомцу и стал собирать хворост. А тот человек пошёл дальше – и увидел впереди второго монаха, отца Федосея, который нёс от источника под горой воду в тыкве. «Подняться в гору с ношей, по жаре – великий труд для старца; ну-ка, посмотрю, что он сделает, когда увидит, что ему надо возвращаться и набрать воды снова!» – подумал прохожий, подошёл к монаху, ударил ногой по тыкве, выбил её у старца из рук. Молча поклонился старец, подобрал тыкву и пошёл вниз.
И увидел тот человек у дороги третьего монаха, отца Фому, который выкапывал съедобные корешки. Решил и его испытать: ударил по щеке, разбросал корешки. Ничего не сказал и отец Фома, только поклонился и принялся собирать разбросанное.
Не пошёл тот человек дальше, вернулся в селенье и сказал о трёх старцах людям: «Все трое – святой жизни, все одинаково понимают спасение». Но некто возразил ему: «Нет, не все они святой жизни, не все одинаково понимают спасение». «Почему ты так говоришь?» – удивился тот человек. И тогда некто повёл его снова в горы, к убежищу трёх монахов, и сказал: «Вот, встань здесь, в крипте, и слушай».
И услышал тот человек – один из монахов, отец Лука, рассказывает: «Нёс я хворост, и вдруг напал на меня какой-то негодяй – прыгнул мне на спину, повалил, уронил я вязанку, она рассыпалась. Хорошо, вспомнил я страх Божий, вспомнил, что накажет меня Бог, если обижу кого-нибудь. А то чуть не наклал этому прохожему по загорбку! Что же мне тогда от Бога-то было бы!» И сказал отец Федосей: «И меня нынче этот же разбойник встретил! Нёс я воду, а он ногой выбил у меня тыкву из рук, пришлось возвращаться и снова набрать воды. Жаль мне стало его: какой грех на себя взял, несчастный, обидел старика. Слава Богу, я-то не поддался гневу, не впал в искушение, сумел, как должно, кротостью и смирением ответить на обиду, так что душе моей это на пользу пошло». Тогда сказал отец Фома: «А я тоже этого прохожего видел», – сказал и заплакал горько-прегорько. Спросили его старцы: «Что ты, отче, плачешь?» Отвечал он сквозь слёзы: «Жалко мне вас, отцы, каково-то вам, бедным, пришлось! А того неразумного жалко ещё больше, чем вас: вот, оказывается, он сколько греха на себя принял, как душу себе осквернил! А я-то думал, ему только одно искушение было…» Спросили его ещё монахи, почему это он так думал, но отец Фома больше ничего не сказал.
URL записиэто насчёт слёз… кстати… как писал один наш городской бедняга-драматург в начале аж 18-го века – «к стате»
(приведено в романе А. Эртеля «Гарденины»; пересказываю)
читать дальшеЖили-были три монаха: отец Лука, отец Федосей, отец Фома. Некий человек прослышал об их святой жизни и захотел сам их повидать. Он отправился туда, где они жили, в горы; и вот видит – впереди вверх по дороге ковыляет отец Лука с огромной вязанкой хвороста, согнулся под ней чуть не до земли. Понял тот человек, что перед ним один из прославленных святых старцев, и решил его испытать: разбежался и прыгнул на него сзади. Упал старец на четвереньки, уронил вязанку, она рассыпалась. Отец Лука молча поднялся, поклонился незнакомцу и стал собирать хворост. А тот человек пошёл дальше – и увидел впереди второго монаха, отца Федосея, который нёс от источника под горой воду в тыкве. «Подняться в гору с ношей, по жаре – великий труд для старца; ну-ка, посмотрю, что он сделает, когда увидит, что ему надо возвращаться и набрать воды снова!» – подумал прохожий, подошёл к монаху, ударил ногой по тыкве, выбил её у старца из рук. Молча поклонился старец, подобрал тыкву и пошёл вниз.
И увидел тот человек у дороги третьего монаха, отца Фому, который выкапывал съедобные корешки. Решил и его испытать: ударил по щеке, разбросал корешки. Ничего не сказал и отец Фома, только поклонился и принялся собирать разбросанное.
Не пошёл тот человек дальше, вернулся в селенье и сказал о трёх старцах людям: «Все трое – святой жизни, все одинаково понимают спасение». Но некто возразил ему: «Нет, не все они святой жизни, не все одинаково понимают спасение». «Почему ты так говоришь?» – удивился тот человек. И тогда некто повёл его снова в горы, к убежищу трёх монахов, и сказал: «Вот, встань здесь, в крипте, и слушай».
И услышал тот человек – один из монахов, отец Лука, рассказывает: «Нёс я хворост, и вдруг напал на меня какой-то негодяй – прыгнул мне на спину, повалил, уронил я вязанку, она рассыпалась. Хорошо, вспомнил я страх Божий, вспомнил, что накажет меня Бог, если обижу кого-нибудь. А то чуть не наклал этому прохожему по загорбку! Что же мне тогда от Бога-то было бы!» И сказал отец Федосей: «И меня нынче этот же разбойник встретил! Нёс я воду, а он ногой выбил у меня тыкву из рук, пришлось возвращаться и снова набрать воды. Жаль мне стало его: какой грех на себя взял, несчастный, обидел старика. Слава Богу, я-то не поддался гневу, не впал в искушение, сумел, как должно, кротостью и смирением ответить на обиду, так что душе моей это на пользу пошло». Тогда сказал отец Фома: «А я тоже этого прохожего видел», – сказал и заплакал горько-прегорько. Спросили его старцы: «Что ты, отче, плачешь?» Отвечал он сквозь слёзы: «Жалко мне вас, отцы, каково-то вам, бедным, пришлось! А того неразумного жалко ещё больше, чем вас: вот, оказывается, он сколько греха на себя принял, как душу себе осквернил! А я-то думал, ему только одно искушение было…» Спросили его ещё монахи, почему это он так думал, но отец Фома больше ничего не сказал.